Новомученик Михаил Новоселов: гражданин Царства Небесного

Судь­ба но­во­му­че­ни­ка Ми­ха­и­ла Но­во­се­ло­ва (1864-1938) за­слу­жи­ва­ет то­го, чтобы вни­ма­тель­но изу­чить ее в на­ше вре­мя. Быв­ший тол­сто­вец и ан­ти­кле­ри­кал, в 30 лет при­шед­ший в Цер­ковь, непри­ми­ри­мый ко вся­кой неправ­де – не толь­ко мир­ской, но и цер­ков­ной – су­мел увлечь и при­бли­зить к Ис­тине мно­же­ство лю­дей, та­ких, на­при­мер, как бу­ду­щий мит­ро­по­лит Ан­то­ний Су­рож­ский. До ре­во­лю­ции он ак­тив­но бо­рол­ся с вли­я­ни­ем на об­ще­ство Рас­пу­ти­на и Тол­сто­го, по­сле – с «жи­во­цер­ков­ни­ка­ми» и со­вет­ской идео­ло­ги­ей, так что да­же от­ка­зал­ся по­лу­чать со­вет­ский пас­порт. А его «Пись­ма к дру­зьям» и се­го­дня зву­чат уди­ви­тель­но совре­мен­но.

XX век предо­ста­вил рос­сий­ским хри­сти­а­нам воз­мож­ность явить де­лом, на что они го­то­вы пой­ти ра­ди Хри­ста. Та­ко­го ко­ли­че­ства му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков, как в про­шлом сто­ле­тии, не бы­ло в на­шей стране ни­ко­гда. И так мно­го сре­ди них гром­ких имен, что имя Ми­ха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча Но­во­се­ло­ва (1864-1938) оста­ет­ся срав­ни­тель­но без­вест­ным, хо­тя по мас­шта­бу вли­я­ния он немно­гим от­ли­чал­ся, на­при­мер, от сво­е­го совре­мен­ни­ка Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча Сы­ти­на, из­да­те­ля зна­ме­ни­той «На­род­ной эн­цик­ло­пе­дии».

Обо­их мож­но на­звать на­род­ны­ми про­све­ти­те­ля­ми, хо­тя про­све­ща­ли они по-раз­но­му. Сы­тин из­да­вал пре­иму­ще­ствен­но ху­до­же­ствен­ную и об­ра­зо­ва­тель­ную ли­те­ра­ту­ру, Но­во­се­лов же, пре­одолев тол­стов­ство, по­нес рос­сий­ско­му чи­та­те­лю сло­во о пра­во­слав­ной ве­ре – той са­мой, ко­то­рая к на­ча­лу XX ве­ка, ка­за­лось, пол­но­стью вы­хо­ло­сти­лась и окон­ча­тель­но пре­вра­ти­лась в на­цио­наль­но-куль­тур­ную тра­ди­цию», об­ря­до­ве­рие, не име­ю­щее ни­че­го об­ще­го с по­все­днев­ной жиз­нью лю­дей. Пер­вый вы­пуск его «Ре­ли­ги­оз­но-фило­соф­ской биб­лио­те­ки», уви­дев­ший свет в 1902 г., поз­же на­звал очень важ­ным ис­точ­ни­ком фор­ми­ро­ва­ния сво­е­го ми­ро­воз­зре­ния мит­ро­по­лит Ан­то­ний Су­рож­ский.

Уче­ник Тол­сто­го

Ми­ха­ил Алек­сан­дро­вич ро­дил­ся в се­мье, во гла­ве ко­то­рой то­же сто­я­ли свя­щен­но­слу­жи­те­ли. Оба его де­да бы­ли сель­ски­ми свя­щен­ни­ка­ми, слу­жив­ши­ми в Твер­ской гу­бер­нии. А вот отец Алек­сандр Гри­горь­е­вич по­шел по мир­ско­му пу­ти: окон­чив Пе­тер­бург­ский уни­вер­си­тет, он стал в даль­ней­шем из­вест­ным пе­да­го­гом, ди­рек­то­ром сна­ча­ла туль­ской, а за­тем и 4-й мос­ков­ской клас­си­че­ской гим­на­зии. Эта ра­бо­та обес­пе­чи­ла ему зна­ком­ство со Львом Ни­ко­ла­е­ви­чем Тол­стым – ве­ли­кий пи­са­тель ча­сто бы­вал в Ту­ле и, все­рьез ин­те­ре­су­ясь во­про­са­ми дет­ско­го вос­пи­та­ния, ча­сто бе­се­до­вал с Алек­сан­дром Гри­горь­е­ви­чем, по его ре­ко­мен­да­ции на­ни­мал до­маш­них учи­те­лей для соб­ствен­ных де­тей и т.д. Как-то, бу­дучи до­ма у ди­рек­то­ра гим­на­зии и уви­дев его вось­ми­лет­не­го сы­на Ми­шу, Тол­стой ска­зал: «Вот уди­ви­тель­ный ре­бе­нок – в нем со­хра­ни­лось ди­тя, ему по ду­ше дей­стви­тель­но во­семь лет, это очень ред­ко бы­ва­ет!».

Под вли­я­ни­ем лич­но­сти Тол­сто­го Ми­ха­ил на­хо­дил­ся, та­ким об­ра­зом, уже с ран­не­го дет­ства, и ни­че­го уди­ви­тель­но­го, что к 1880-м гг., уже от­учив­шись в Мос­ков­ском уни­вер­си­те­те (Но­во­се­лов за­кон­чил ис­то­ри­ко-фило­ло­ги­че­ский фа­куль­тет), он все­рьез вдох­но­вил­ся и его ре­ли­ги­оз­но-фило­соф­ски­ми иде­я­ми. Мож­но во­об­ра­зить, ка­ких ду­шев­ных тру­дов сто­и­ло Но­во­се­ло­ву впо­след­ствии не про­сто вый­ти из-под вли­я­ния име­ни­то­го пи­са­те­ля, но и всту­пить в пуб­лич­ную по­ле­ми­ку с ним!

Как раз к 1880 г. Тол­стой утра­чи­ва­ет до­ве­рие к Церк­ви, под­вер­га­ет рез­кой кри­ти­ке ос­нов­ные дог­ма­ты пра­во­слав­ной ве­ры – Бо­го­во­пло­ще­ние, вос­кре­се­ние из мерт­вых, все та­ин­ства, на­чи­на­ет со­став­лять соб­ствен­ное «Чет­ве­ро­е­ван­ге­лие», сле­дуя из­вест­но­му и опи­сан­но­му впо­след­ствии им са­мим ме­ха­ни­че­ско­му прин­ци­пу: «Пусть каж­дый, чи­тая еван­ге­лие, под­черкнет всё то, что ему ка­жет­ся вполне про­стым, яс­ным и по­нят­ным, – си­ним ка­ран­да­шом, от­ме­тив, кро­ме то­го, крас­ным ка­ран­да­шом <…> сло­ва са­мо­го Хри­ста, в от­ли­чие от слов еван­ге­ли­стов И толь­ко по­сле то­го, как он хо­ро­шо пой­мет эти ме­ста, пусть сно­ва пе­ре­чтет и осталь­ные Ме­ста же, со­дер­жа­щие сло­ва Хри­ста, остав­ши­е­ся со­вер­шен­но непо­нят­ны­ми, а так­же непо­нят­ные сло­ва пи­са­те­лей еван­ге­лий, пусть оста­вит со­всем не от­ме­чен­ны­ми <…> В са­мом глав­ном все лю­ди непре­мен­но сой­дут­ся, и для всех од­но и то же по­ка­жет­ся вполне по­нят­ным. Вот это-то, вполне по­нят­ное всем, и со­став­ля­ет сущ­ность уче­ния Хри­ста». (Тол­стой Л.Н. Как чи­тать Еван­ге­лие и в чем его сущ­ность).

Но­во­се­лов увлек­ся тол­стов­ским по­ни­ма­ни­ем хри­сти­ан­ства со всей ос­но­ва­тель­но­стью, на несколь­ко лет. Во­ору­жив­шись те­зи­сом пи­са­те­ля о необ­хо­ди­мо­сти вер­нуть­ся к при­ро­де и про­сто­му тру­ду на зем­ле, вче­раш­ний сту­дент, ожи­да­ю­щий на­зна­че­ния на ме­сто пре­по­да­ва­те­ля в учи­тель­ской се­ми­на­рии, по­ку­па­ет в Твер­ской гу­бер­нии уча­сток с ле­сом, лес да­рит кре­стья­нам, а на зем­ле со­зда­ет об­щи­ну. Пер­вые пись­ма, ко­то­рые Но­во­се­лов пи­шет лю­би­мо­му учи­те­лю (а их пе­ре­пис­ка с Тол­стым не пре­кра­ща­лась да­же по­сле раз­ры­ва Но­во­се­ло­ва с тол­стов­ством), пол­ны эн­ту­зи­аз­ма.

Но через несколь­ко лет вы­яс­ня­ет­ся, что жизнь в об­щине са­ма по се­бе не ис­прав­ля­ет ни са­мо­го че­ло­ве­ка, ни окру­жа­ю­щих его лю­дей. То­ва­ри­щи Но­во­се­ло­ва по де­ре­вен­ско­му бы­ту ма­ло-по­ма­лу на­ча­ли от­хо­дить от него – ста­ло оче­вид­но, что си­лы и спо­соб­но­сти го­род­ских ин­тел­ли­ген­тов недо­ста­точ­ны для то­го, чтобы обес­пе­чить устой­чи­вое и са­мо­до­ста­точ­ное хо­зяй­ство.

На от­но­ше­ния об­щин­ни­ков на­кла­ды­ва­ло от­пе­ча­ток то, что у име­ния все-та­ки имел­ся хо­зя­ин – Но­во­се­лов, и по­лу­ча­лось, что об­щин­ни­ки ра­бо­та­ют на него.

А кре­стьяне, с ко­то­ры­ми Но­во­се­лов и его то­ва­ри­щи ста­ра­лись жить и тру­дить­ся бок о бок, сде­ла­ли «со­всем не те вы­во­ды, на ко­то­рые рас­счи­ты­ва­ли чле­ны ко­ло­нии», пи­шет один из жи­те­лей об­щи­ны – Ва­си­лий Алек­се­е­вич Ма­кла­ков (впо­след­ствии участ­ник за­го­во­ра с це­лью убий­ства Гри­го­рия Рас­пу­ти­на, член пар­тии ка­де­тов и де­пу­тат Го­судар­ствен­ной ду­мы).

«Узнав, что со­сед­ние «гос­по­да» очень доб­рые и да­же со­ве­ту­ют «злу не про­ти­вить­ся», двое из со­сед­ней де­рев­ни при­шли и для «про­бы» уве­ли ло­шадь толь­ко на том ос­но­ва­нии, что она са­мим им нуж­на, — вспо­ми­нал Ма­кла­ков. – В ко­ло­нии ве­лись пе­ре­го­во­ры: как на этот факт ре­а­ги­ро­вать? Мож­но ли об­ра­тить­ся к вла­стям? Бы­ло, ко­неч­но, ре­ше­но на этот путь не всту­пать <…> На дру­гой день к ним при­шла вся де­рев­ня; ко­ло­ния тор­же­ство­ва­ла, ду­мая, что в них со­весть за­го­во­ри­ла. Но они ошиб­лись: кре­стьяне при­шли взять и уне­сти с со­бой все, что у них еще оста­ва­лось». (Ма­кла­ков В.А. Из вос­по­ми­на­ний. Нью-Йорк, 1954).

Дру­гая непри­ят­ная для Но­во­се­ло­ва ис­то­рия бы­ла свя­за­на с гек­то­гра­фи­че­ским из­да­ни­ем в 1887 г. ру­ко­пис­ной бро­шю­ры Тол­сто­го «Ни­ко­лай Пал­кин» о цар­ство­ва­нии Ни­ко­лая I, ко­то­рая бы­ла за­пре­ще­на цен­зу­рой. За Но­во­се­ло­вым уста­но­ви­лась на­сто­я­щая слеж­ка: к нему на­ве­ды­ва­лись аген­ты по­ли­ции, несколь­ко ме­ся­цев рас­кру­чи­ва­лось уго­лов­ное де­ло, в кон­це кон­цов Но­во­се­лов был аре­сто­ван и вполне мог бы быть со­слан в Си­бирь, не вме­шай­ся в де­ло сам Тол­стой. Пи­са­тель лич­но явил­ся к на­чаль­ни­ку Мос­ков­ской жан­дар­ме­рии и за­явил, что по спра­вед­ли­во­сти пре­сле­до­вать за эту бро­шю­ру нуж­но бы­ло бы его са­мо­го, на что по­лу­чил от­вет: «Граф! Сла­ва ва­ша слиш­ком ве­ли­ка, чтобы на­ши тюрь­мы мог­ли ее вме­стить» (Пись­ма М.А.Но­во­се­ло­ва к Л.Н. Тол­сто­му// Ми­нув­шее: ис­то­ри­че­ский аль­ма­нах. Вып. 15. М.-СПб, 1994.).

Ду­хов­ный го­лод

По­пуляр­ность Тол­сто­го в Рос­сии име­ла се­рьез­ные при­чи­ны, о ко­то­рой сам Но­во­се­лов пи­сал спу­стя несколь­ко лет так: «Нече­го скры­вать, что Тол­стой <…> вско­лых­нул сто­я­чую во­ду на­шей бо­го­слов­ской мыс­ли <…> Он явил­ся мо­гу­чим про­те­стом как про­тив край­но­стей учре­ди­тель­ных увле­че­ний 1860-х гг., так и про­тив мерт­вен­но­сти уче­но­го дог­ма­тиз­ма и без­жиз­нен­но­сти цер­ков­но­го фор­ма­лиз­ма. И спа­си, и про­све­ти его Бог за это! – Как ни од­но­бо­ко по­чти все, что ве­щал нам Тол­стой, но оно, это од­но­бо­кое, бы­ло нуж­но, так как мы – пра­во­слав­ные – за­бы­ли эту, под­черк­ну­тую им, сто­ро­ну Хри­сто­ва уче­ния» (Но­во­се­лов М.А. За­бы­тый путь опыт­но­го бо­го­по­зна­ния. Выш­ний Во­ло­чек, 1902).

И все-та­ки, да­же бу­дучи тол­стов­цем, Но­во­се­лов оста­вал­ся преж­де все­го хри­сти­а­ни­ном. Он оста­вал­ся вер­ным уче­нию Тол­сто­го, по­ка со­хра­ня­лась воз­мож­ность ве­рить, что цен­тром это­го уче­ния оста­ет­ся сам Хри­стос. Но чем даль­ше, тем от­чет­ли­вее ста­но­ви­лось Но­во­се­ло­ву, что в цен­тре уче­ния Тол­сто­го сто­ит со­всем не Хри­стос (Ко­то­ро­го пи­са­тель как-то в бе­се­де да­же на­звал «пре­не­при­ят­ным гос­по­ди­ном»), а от­вле­чен­ная мо­раль, «ме­ха­ни­че­ская смесь буд­диз­ма, сто­и­циз­ма и дру­гих «из­мов» с уре­зан­ной и ис­ка­жен­ной нрав­ствен­но­стью Еван­ге­лия, бла­го­дат­ный дух ко­то­ро­го за­ме­нен иудей­ским за­кон­ни­че­ством» (Но­во­се­лов М.А. Дог­мат и ми­сти­ка в пра­во­сла­вии, ка­то­ли­че­стве и про­те­стант­стве. М., 2004).

Но­во­се­лов «ри­нул­ся со всей ак­тив­но­стью сво­ей на­ту­ры в прак­ти­че­ское осу­ществ­ле­ние тол­стов­ских идей: устрой­ство сто­ло­вых для го­ло­да­ю­щих и ор­га­ни­за­цию тол­стов­ских ко­ло­ний – осу­ществ­ле­ние са­мо­го бы­та по при­ня­то­му на ве­ру уче­нию, — пи­шет хо­ро­шо зна­ко­мая с ним в 1920-е гг. Ва­ле­рия Дмит­ри­ев­на При­шви­на. – Та­ким он оста­вал­ся все­гда – де­лом под­твер­жда­ю­щим свою ве­ру <…> Од­на­ко его ду­хов­ный го­лод не был на­сы­щен тол­стов­ством. Он го­во­рил мне впо­след­ствии, что Тол­стой столь же ге­ни­а­лен в про­зре­ни­ях о ду­шев­ной жиз­ни че­ло­ве­ка, сколь огра­ни­чен в об­ла­сти ду­ха. Ка­кие-то стра­ни­цы Шо­пен­гау­э­ра стро­ну­ли Ми­ха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча с ме­ста и по­мог­ли раз­вя­зать пу­ти рас­су­доч­но­сти» (При­шви­на Д.В. Неви­ди­мый град. М., 2002).

Ко­гда в 1901 г. Свя­тей­ший Си­нод от­лу­ча­ет Тол­сто­го от Церк­ви, а пи­са­тель пуб­ли­ку­ет свой от­вет на это по­ста­нов­ле­ние, Но­во­се­лов пи­шет Льву Ни­ко­ла­е­ви­чу об­шир­ное от­кры­тое пись­мо. В этом пись­ме впер­вые чет­ко объ­яс­не­на суть свер­шив­ше­го­ся то­гда над Тол­стым (неяс­ная мно­гим и по сей день): «Я <…> по­ни­маю его [си­но­даль­ное по­ста­нов­ле­ние. – И.Ц.] как кон­ста­ти­ро­ва­ние уже со­вер­шив­ше­го­ся фак­та Ва­ше­го от­па­де­ния от Церк­ви, о ка­ко­вом от­па­де­нии Си­нод и объ­яв­ля­ет ча­дам Церк­ви, чтобы предо­сте­речь их от­но­си­тель­но Ва­ше­го уче­ния». Столь же яс­но Но­во­се­лов да­лее объ­яс­ня­ет, в чем вы­ра­зи­лось это от­па­де­ние: «Для вся­ко­го ма­ло-маль­ски мыс­ля­ще­го (рав­но как и для не мыс­ля­ще­го, а од­ной дет­ской ве­рою хо­дя­ще­го) пра­во­слав­но­го от­ре­че­ние от Церк­ви есть и от­ре­че­ние от Хри­ста (и вос­ста­ние на От­ца Его), ибо Хри­стос есть Гла­ва Церк­ви, Цер­ковь же Те­ло Его. На се­го-то Хри­ста Вы, дей­стви­тель­но, вос­ста­ли, что и са­ми при­зна­е­те <…> Слу­жить же Вы хо­ти­те не Ему и не То­му От­цу Его (Гос­по­ду), Ко­то­ро­го зна­ет и при­зна­ет все­лен­ское хри­сти­ан­ство, а ка­ко­му-то неве­до­мо­му без­лич­но­му на­ча­лу, столь чуж­до­му ду­ше че­ло­ве­че­ской, что она не мо­жет при­бе­гать к нему ни в скорб­ные, ни в ра­дост­ные ми­ну­ты бы­тия сво­е­го».

Но­во­се­ло­ва сто­и­ло бы по­чи­тать мно­гим совре­мен­ным «тай­ным тол­стов­цам», по­ла­га­ю­щим вслед за сво­им ду­хов­ным на­став­ни­ком (при этом ча­сто да­же не по­до­зре­ва­ю­щим о на­ли­чии свя­зи с ним), что ду­хо­вен­ство лишь «непро­шен­ные по­сред­ни­ки» меж­ду че­ло­ве­ком и Бо­гом, Ко­то­рый «в ду­ше», а все та­ин­ства Церк­ви – не бо­лее чем «об­ря­ды» и «дань тра­ди­ции». «Пусть бу­дет по-Ва­ше­му, пусть по­ня­тие о Церк­ви сво­дит­ся к по­ня­тию о ду­хо­вен­стве, и пусть все это ду­хо­вен­ство бу­дет сплошь неве­же­ствен­но и ко­рыст­но, пусть оно из са­мых низ­мен­ных мо­ти­вов под­дер­жи­ва­ет цер­ков­ное уче­ние, — пи­шет Но­во­се­лов быв­ше­му, как он вы­ра­жа­ет­ся, сво­е­му еди­но­мыш­лен­ни­ку. — Пусть бу­дет по-Ва­ше­му, но ведь долж­ны же Вы бы­ли за­ду­мать­ся над во­про­сом: ко­гда воз­ник­ло это уче­ние? Ведь не ны­неш­ни­ми же, по Ва­ше­му пред­взя­то­му пред­став­ле­нию, «невеж­да­ми и ко­ры­сто­люб­ца­ми» уста­нов­ле­ны та­ин­ства, да­ны дог­ма­ти­че­ские опре­де­ле­ния, вве­де­ны бо­го­слу­жеб­ные об­ря­ды».

За­ме­тим вскользь, что ни­ка­ко­го чрез­мер­но­го пи­е­те­та пе­ред свя­щен­но­слу­жи­те­ля­ми у са­мо­го Но­во­се­ло­ва не бы­ло. Воз­мож­но, не без вли­я­ния Тол­сто­го он «остал­ся чужд столь ча­сто встре­ча­ю­ще­му­ся сре­ди пра­во­слав­ных «прак­ти­че­ско­му па­пиз­му» — пре­кло­не­нию пе­ред иерар­хи­ей, отож­деств­ле­нию ее со всей Цер­ко­вью», пи­шет Е.С.По­ли­щук (Пись­ма М.А.Но­во­се­ло­ва к Л.Н. Тол­сто­му// Ми­нув­шее: ис­то­ри­че­ский аль­ма­нах. Вып. 15. М.-СПб, 1994). Ко мно­гим совре­мен­ным ему епи­ско­пам Но­во­се­лов от­но­сил­ся преж­де все­го как к чи­нов­ни­кам, и, ко­гда в 1911 г. по­явил­ся слух о го­то­вя­щем­ся ру­ко­по­ло­же­нии Гри­го­рия Рас­пу­ти­на, не по­стес­нял­ся об­ра­тить­ся к выс­шей цер­ков­ной иерар­хии с тре­бо­ва­тель­ны­ми сло­ва­ми: «По­че­му мол­чат епи­ско­пы, ко­то­рым хо­ро­шо из­вест­на де­я­тель­ность наг­ло­го об­ман­щи­ка и рас­тли­те­ля?.. Где его Свя­тей­ше­ство, ес­ли он по нера­де­нию или ма­ло­ду­шию не блю­дет чи­сто­ту ве­ры Церк­ви Бо­жи­ей и по­пус­ка­ет раз­врат­но­го хлы­ста тво­рить де­ло тьмы под ли­чи­ной све­та?» (Пись­ма М.А.Но­во­се­ло­ва к Л.Н. Тол­сто­му// Ми­нув­шее: ис­то­ри­че­ский аль­ма­нах. Вып. 15. М.-СПб, 1994). Впро­чем, весь ти­раж этой бро­шю­ры, из­дан­ной Но­во­се­ло­вым и оза­глав­лен­ной «Гри­го­рий Рас­пу­тин и ми­сти­че­ское рас­пут­ство», был кон­фис­ко­ван…

Уже мно­го поз­же, в ап­ре­ле 1925 г., в од­ном из «пи­сем к дру­зьям» (впо­след­ствии из­дан­ных еди­ным сбор­ни­ком) Но­во­се­лов рез­ко осуж­да­ет одоб­рен­ную свя­щен­но­на­ча­ли­ем прак­ти­ку ис­поль­зо­ва­ния для Свя­тых Та­ин ягод­ных со­ков вме­сто ви­на. (Мог ли Ми­ха­ил Алек­сан­дро­вич знать, что через ка­кие-ни­будь 10-20 лет в даль­них ла­ге­рях у аре­сто­ван­ных свя­щен­ни­ков про­сто не бу­дет ино­го вы­хо­да, как ис­поль­зо­вать для при­ча­стия хлеб и клюк­вен­ный сок). В дру­гом пись­ме, 1923 го­да, Но­во­се­лов со­чув­ствен­но ци­ти­ру­ет сло­ва епи­ско­па Иг­на­тия (Брян­ча­ни­но­ва): «Весь­ма ра­зум­но де­ла­ешь, что не сво­дишь близ­ко­го зна­ком­ства ни с од­ним ду­хов­ным ли­цом: та­кое зна­ком­ство мо­жет очень лег­ко по­слу­жить ко вре­ду и весь­ма, весь­ма ред­ко к поль­зе <…> Го­во­ри ду­хов­ни­ку гре­хи твои – и толь­ко. Лю­ди на­ше­го ве­ка, в ря­се ли они, или во фра­ке, преж­де все­го вну­ша­ют осто­рож­ность» (Но­во­се­лов М.А. Пись­ма к дру­зьям.)

Убе­дил ли Тол­сто­го его «быв­ший еди­но­мыш­лен­ник» или нет, неиз­вест­но. Да­же в по­след­них пись­мах пи­са­те­ля, к со­жа­ле­нию, нет ни­ка­ких на­ме­ков ни на со­гла­сие с Но­во­се­ло­вым, ни на со­чув­ствие пра­во­сла­вию – на­про­тив, он на­хо­дит пись­ма быв­ше­го уче­ни­ка «жал­ки­ми» и сви­де­тель­ству­ю­щи­ми о «фа­на­тич­но­сти». Из­вест­но, од­на­ко, что имен­но но­во­се­лов­ские бро­шю­ры бы­ли по­след­ни­ми кни­га­ми в жиз­ни Тол­сто­го: он «про­смат­ри­вал» их за несколь­ко дней до смер­ти и по­про­сил вы­слать ему все ра­нее вы­шед­шие вы­пус­ки.

Два глав­ных де­ла

Из­да­ние этих бро­шюр – тех са­мых вы­пус­ков «Ре­ли­ги­оз­но-фило­соф­ской биб­лио­те­ки» — ста­ло од­ним из двух глав­ных дел в жиз­ни Но­во­се­ло­ва по­сле то­го, как он вер­нул­ся в пра­во­сла­вие (че­му пред­ше­ство­ва­ло еще, по вы­ра­же­нию В.Д.При­шви­ной, крат­кое «ко­ле­ба­ние в сто­ро­ну про­те­стан­тиз­ма»). Все­го до 1917 г., ко­гда из­да­тель­ской де­я­тель­но­сти был по­ло­жен вы­нуж­ден­ный ко­нец, Но­во­се­лов из­дал 39 вы­пус­ков, не счи­тая от­дель­ных са­мо­сто­я­тель­ных из­да­ний и бро­шюр «по слу­чаю». Те­мы этих из­да­ний «не огра­ни­чи­ва­лись од­ни­ми уз­ко­цер­ков­ны­ми во­про­са­ми, но сво­ди­лись к пра­во­сла­вию как «стол­пу и утвер­жде­нию ис­ти­ны», — пи­шет В.Д.При­шви­на. – Ма­лень­кие книж­ки в ро­зо­вой об­лож­ке име­ли ши­ро­кое хож­де­ние в на­ро­де». О ре­зо­нан­се этих «кни­жек» мож­но су­дить хо­тя бы по то­му фак­ту, что в 1912 г. «за боль­шие за­слу­ги в де­ле ду­хов­но­го про­све­ще­ния и хри­сти­ан­ской апо­ло­ге­ти­ки» Но­во­се­лов был из­бран по­чет­ным чле­ном Мос­ков­ской ду­хов­ной ака­де­мии. В 1918 г. он участ­ву­ет в ра­бо­те По­мест­но­го со­бо­ра Рус­ской пра­во­слав­ной церк­ви по от­де­лу о ду­хов­ных учеб­ных за­ве­де­ни­ях. А из­вест­ный фило­соф и ли­те­ра­ту­ро­вед В.В.Ро­за­нов, да­ря Но­во­се­ло­ву свою кни­гу «Опав­шие ли­стья», со­про­во­дил ее тро­га­тель­ной над­пи­сью «До­ро­го­му Ми­ха­и­лу Алек­сан­дро­ви­чу Но­во­се­ло­ву, со­би­ра­ю­ще­му ду­ши­стые тра­вы на ни­ве цер­ков­ной и пре­об­ра­зу­ю­ще­му их в корм для на­шей ин­тел­ли­ген­ции».

Чтобы по­нять, ка­кое зна­че­ние мог­ло иметь из­да­ние «Ре­ли­ги­оз­но-фило­соф­ской биб­лио­те­ки», сто­ит вспом­нить, в ка­ком со­сто­я­нии пре­бы­ва­ла Рос­сия в на­ча­ле 1900-х гг. «По­че­му со­вер­ши­лась ре­во­лю­ция? Для че­го Гос­подь по­пустил эти го­не­ния? По­то­му что Рос­сия от­па­ла от Бо­га, — пи­шут из­да­те­ли кни­ги «Умолк­нув­шие ко­ло­ко­ла: но­во­му­че­ни­ки рос­сий­ские. Жиз­не­опи­са­ние» в пре­ди­сло­вии к ней (М., 2002). – В на­ча­ле XX ве­ка она бы­ла уже, в об­щем, без­бож­ной стра­ной. Да, бы­ло мно­го хра­мов, свы­ше ты­ся­чи мо­на­сты­рей, де­сят­ки ты­сяч мо­на­ше­ству­ю­щих, но тем не ме­нее бла­го­че­стие, ко­то­рым преж­де бы­ла силь­на Рос­сия, бы­ло утра­че­но. Лю­ди фак­ти­че­ски от­вер­ну­лись от Бо­га и в жиз­ни по­все­днев­ной не жи­ли по еван­гель­ским за­по­ве­дям». Сам Но­во­се­лов пи­сал о тех вре­ме­нах в пись­ме вы­бор­но­му чле­ну Го­судар­ствен­но­го со­ве­та Фе­до­ру Дмит­ри­е­ви­чу Са­ма­ри­ну так: «Ложь так опу­та­ла всю Рос­сию, что не ви­дишь ни в чем про­све­та. Прес­са ве­дет се­бя так, что за­слу­жи­ва­ет ро­зог, чтобы не ска­зать – ги­льо­ти­ны. Об­ман, наг­лость, безу­мие – все сме­ша­лось в уду­ша­ю­щем ха­о­се. Рос­сия скры­лась ку­да-то: по край­ней ме­ре, я по­чти не ви­жу ее. Ес­ли бы не ве­ра в то, что все это – су­ды Гос­под­ни, труд­но бы­ло бы пе­ре­жить сие ве­ли­кое ис­пы­та­ние».

Це­лью «Биб­лио­те­ки» Но­во­се­ло­ва бы­ло, го­во­ря сло­ва­ми В.Д.При­шви­ной, раз­бу­дить в лю­дях ин­те­рес к пра­во­сла­вию, по­ка­зать его «глу­бо­кую жизнь, ко­то­рая скры­та от всех бы­то­вой и го­судар­ствен­ной цер­ков­но­стью». «На­ше школь­ное бо­го­сло­вие <…>, чуж­дое ре­ли­ги­оз­но­го опы­та, не толь­ко ни­ко­го не оду­хо­тво­ря­ет и не воз­во­дит к Бо­гу, а уби­ва­ет и те жи­вые на­чат­ки ре­ли­ги­оз­ной жиз­ни, ко­то­рые вос­при­ни­ма­ют­ся в бла­го­че­сти­вой се­мье и хра­ме», — со­жа­лел Но­во­се­лов и пред­ла­гал ис­ку­шен­но­му рос­сий­ско­му чи­та­те­лю на­ча­ла XX ве­ка кни­ги, в ко­то­рых об­ра­щал­ся не к тео­ре­ти­че­ско­му уче­нию Церк­ви, а к ее по­ня­тию о жиз­ни, о лич­ном спа­се­нии, о выс­шем бла­ге че­ло­ве­ка (См. Но­во­се­лов М.А. За­бы­тый путь…). Он ста­рал­ся пе­ре­дать чи­та­те­лю вы­не­сен­ное из тво­ре­ний свя­тых от­цов убеж­де­ние о том, что «раз­ность пра­во­сла­вия и ино­сла­вия за­клю­ча­ет­ся не в ка­ких-ни­будь част­ных недо­молв­ках и неточ­но­стях, а пря­мо в са­мом корне, в прин­ци­пе, что пра­во­сла­вие и ино­сла­вие про­ти­во­по­лож­ны меж­ду со­бой так же, как про­ти­во­по­лож­ны се­бя­лю­бие, жизнь по сти­хи­ям ми­ра, вет­хий че­ло­век – и са­мо­от­вер­жен­ная лю­бовь, жизнь по Хри­сту, че­ло­век об­нов­лен­ный» (Но­во­се­лов М.А. Дог­мат и ми­сти­ка…).

Несо­мнен­но, раз­ви­тию та­ких взгля­дов спо­соб­ство­ва­ло и сбли­же­ние Но­во­се­ло­ва с прав. Иоан­ном Крон­штадт­ским, стар­ца­ми Оп­ти­ной и Зо­си­мо­вой пу­сты­ни и свя­щен­ни­ком Пав­лом Фло­рен­ским; один из стар­цев – игу­мен Зо­си­мо­вой пу­сты­ни Гер­ман стал ду­хов­ни­ком Ми­ха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча.

Од­но вре­мя Но­во­се­лов да­же был по­слуш­ни­ком в од­ном из мос­ков­ских мо­на­сты­рей, но ско­ро по­нял, что мо­на­ше­ский путь не для него. Тем слож­нее по­ве­рить в све­де­ния, со­глас­но ко­то­рым в 1920-е гг. Ми­ха­ил Алек­сан­дро­вич был буд­то бы «хи­ро­то­ни­сан в тай­но­го епи­ско­па свя­щен­но­му­че­ни­ка­ми Фе­о­до­ром (Поз­де­ев­ским), Ар­се­ни­ем (Жа­да­нов­ским) и Се­ра­фи­мом (Звез­дин­ским)» с име­нем Марк (об этом вспо­ми­на­ют, в част­но­сти, ав­то­ры био­гра­фии Но­во­се­ло­ва в его кни­ге «Дог­мат и ми­сти­ка…»). «На­ша мать и все близ­ко знав­шие Ми­ха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча счи­та­ли этот слух со­вер­шен­но неправ­до­по­доб­ным», — пи­са­ли сест­ры Ма­ри­на Ан­дре­ева и Ан­на Мо­жай­ская, ро­ди­те­ли ко­то­рых жи­ли в Ле­нин­гра­де и несколь­ко раз при­ни­ма­ли Но­во­се­ло­ва. Цер­ковь про­сла­ви­ла Но­во­се­ло­ва в сон­ме му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков рос­сий­ских в 2000 г. как ми­ря­ни­на.

Вто­рым важ­ным де­лом Ми­ха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча – по­сле из­да­ния ли­те­ра­ту­ры — бы­ло со­зда­ние в 1907 г. хо­ро­шо из­вест­но­го в мос­ков­ской цер­ков­ной сре­де «Круж­ка ищу­щих хри­сти­ан­ско­го про­све­ще­ния» и ру­ко­вод­ство его ра­бо­той. В этот кру­жок, за­се­да­ния ко­то­ро­го про­во­ди­лись до 1917 г., вхо­ди­ли рек­тор Мос­ков­ской ду­хов­ной ака­де­мии епи­скоп Фе­о­дор (Поз­де­ев), о. Па­вел Фло­рен­ский, о. Сер­гий Бул­га­ков, ди­рек­тор Мос­ков­ско­го глав­но­го ар­хи­ва МИД Па­вел Манс­уров, пле­мян­ник из­вест­но­го фило­со­фа-сла­вя­но­фи­ла Юрия Са­ма­ри­на Фе­дор и мно­гие дру­гие.

В ду­хов­ной оп­по­зи­ции

Фев­раль­ские и ок­тябрь­ские со­бы­тия 1917 г. за­став­ля­ют Но­во­се­ло­ва вновь твер­до вы­ска­зать свои убеж­де­ния: он убеж­ден­ный мо­нар­хист, про­тив­ник лю­бых пе­ре­во­ро­тов и уж во вся­ком слу­чае про­тив­ник со­вет­ской вла­сти. В ар­хи­ве о. Пав­ла Фло­рен­ско­го со­хра­ни­лось ха­рак­тер­ное вы­ска­зы­ва­ние Но­во­се­ло­ва: «Кол­хо­зы есть бо­го­про­тив­ные ан­ти­хри­сто­вы учре­жде­ния, а со­вет­ская власть, их уста­но­вив­шая, — власть ан­ти­хри­ста, ос­но­ва­тель же этой вла­сти – Ле­нин сам су­щий ан­ти­христ». Ми­ха­ил Алек­сан­дро­вич да­же не счи­тал се­бя граж­да­ни­ном СССР и не имел со­вет­ско­го пас­пор­та, по­это­му через несколь­ко лет по­сле боль­ше­вист­ско­го пе­ре­во­ро­та 1917 г. он был вы­нуж­ден на­чать ски­тать­ся – в 1918 г. он око­ло ме­ся­ца про­жил в Да­ни­ло­вом мо­на­сты­ре, за­тем стал жить по квар­ти­рам дру­зей. Осо­бен­но мно­го вре­ме­ни Но­во­се­лов про­во­дил в Выш­нем Во­лоч­ке, где жил на квар­ти­ре зна­ко­мых на неле­галь­ном по­ло­же­нии. Имен­но в эти го­ды он пи­шет «Пись­ма к дру­зьям» — са­мую из­вест­ную из сво­их книг, как кни­га, впро­чем, не за­ду­мы­вав­шу­ю­ся. Это бы­ли пись­ма к раз­ным адре­са­там (ча­сто к ши­ро­кой ауди­то­рии) по раз­ным по­во­дам и на раз­ные те­мы – о «жи­во­цер­ков­ни­ках», пы­тав­ших­ся за­ме­нить част­ную ис­по­ведь об­щей; об ис­тин­ной Церк­ви, объ­еди­ня­ю­щей всех хри­сти­ан в еди­ный Бо­го­че­ло­ве­че­ский ор­га­низм; о при­чи­нах ис­пы­та­ний, по­стиг­ших Рос­сию.

Го­раз­до ча­ще и охот­нее ав­тор пи­сем ци­ти­ру­ет Свя­щен­ное Пи­са­ние, от­цов Церк­ви или дру­гих ав­то­ри­тет­ных для него лю­дей, чем го­во­рит сам; се­бе он остав­ля­ет скром­ную роль со­ста­ви­те­ля вы­дер­жек. Сре­ди ци­тат свя­ти­те­лей Ти­хо­на За­дон­ско­го, Иг­на­тия (Брян­ча­ни­но­ва), Фила­ре­та Мос­ков­ско­го, Фе­о­фа­на За­твор­ни­ка, пра­вед­но­го Иоан­на Крон­штадт­ско­го по­па­да­ют­ся и вы­держ­ки весь­ма неожи­дан­ные.

Та­ко­вы, на­при­мер, мно­го­чис­лен­ные и яв­но на­хо­дя­щие от­клик в ду­ше Но­во­се­ло­ва вы­ска­зы­ва­ния его совре­мен­ни­ка – кня­зя Дмит­рия Алек­сан­дро­ви­ча Хил­ко­ва. Лич­ность это­го че­ло­ве­ка вы­гля­де­ла до­воль­но оди­оз­ной: за свою жизнь он со­вер­шил прак­ти­че­ски пол­ный идео­ло­ги­че­ский обо­рот, прой­дя путь от «бле­стя­ще­го па­жа и лейб-гу­са­ра, очень на­бож­но­го пра­во­слав­но­го хри­сти­а­ни­на» через на­чаль­ни­ка ка­за­чьей сот­ни, от­ри­ца­ю­ще­го пра­во­сла­вие яро­го тол­стов­ца, ре­во­лю­ци­о­не­ра и вра­га вся­кой цер­ков­но­сти и на­ко­нец, вер­нув­шись к пра­во­сла­вию.

Как знать, воз­мож­но, Но­во­се­лов усмат­ри­вал в судь­бе Хил­ко­ва па­рал­ле­ли со сво­ей соб­ствен­ной? Так или ина­че, но он с яв­ным со­чув­стви­ем при­во­дит та­кую, на­при­мер, мысль кня­зя Хил­ко­ва, зву­ча­щую вполне совре­мен­но и в на­ших ре­а­ли­ях: «Пред­ставь­те се­бе, что ныне при нас на­сту­пи­ло бы то, что непре­мен­но на­сту­пит и сбу­дет­ся: что из 100 епи­ско­пов 99 от­ре­кут­ся от пра­во­сла­вия, а из 80-ти мил­ли­о­нов от­ре­кут­ся от него 79 мил­ли­о­нов 999 990 че­ло­век. Что же из это­го? Да ров­но ни­че­го! Это де­ло очень бы «ка­са­лось» от­рек­ших­ся, но Церк­ви во­все бы не ка­са­лось. Как она бы­ла Те­лом Хри­сто­вым и Но­вым Ор­га­низ­мом, – та­кой бы и оста­лась».

Ко­гда 6 ав­гу­ста 1927 г. за­ме­сти­тель Пат­ри­ар­ше­го Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­лит Сер­гий (Стра­го­род­ский) из­дал де­кла­ра­цию о со­труд­ни­че­стве Церк­ви с со­вет­ским го­су­дар­ством, при­звав ду­хо­вен­ство и паст­ву под угро­зой лик­ви­да­ции всей цер­ков­ной иерар­хии вы­пол­нять ос­нов­ные тре­бо­ва­ния вла­сти, Но­во­се­лов ушел в оп­по­зи­цию и при­мкнул к «иоси­ф­ля­нам» (дви­же­ние во гла­ве с мит­ро­по­ли­том Ле­нин­град­ским Иоси­фом (Пет­ро­вых)).

Тем не ме­нее, он был ка­те­го­ри­че­ски про­тив рас­ко­ла Церк­ви по при­зна­ку от­но­ше­ния к со­вет­ской вла­сти. Ва­ле­рия Дмит­ри­ев­на При­шви­на вспо­ми­на­ла: «Я спро­си­ла Ми­ха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча: «Как нам быть, ес­ли не оста­нет­ся свя­щен­ни­ков ста­ро­го по­свя­ще­ния?» — «Не на­до со­зда­вать но­вый рас­кол, — от­ве­тил Ми­ха­ил Алек­сан­дро­вич. – У нас еди­ная Цер­ковь, внут­ри ко­то­рой ве­дет­ся борь­ба. Ес­ли ни­ко­го не оста­нет­ся – иди­те с ни­ми, толь­ко не за­бы­вай­те кро­ви му­че­ни­ков и про­не­си­те сви­де­тель­ство до бу­ду­ще­го Цер­ков­но­го Со­бо­ра, ко­то­рый нас рас­су­дит, ес­ли толь­ко не кон­чит­ся ис­то­рия и не рас­су­дит уже Сам Гос­подь» (При­шви­на В.Д. Неви­ди­мый град…).

Са­мо­го Но­во­се­ло­ва аре­сто­ва­ли в Москве 22 мар­та 1929 г. – к то­му вре­ме­ни ему бы­ло уже 65. В мае он был осуж­ден на три го­да, со­дер­жал­ся в Суз­даль­ском по­ли­ти­зо­ля­то­ре, но уже в 1931 г. был осуж­ден еще на во­семь лет, был пе­ре­ве­ден в Яро­славль, за­тем в Во­лог­ду. Пи­сем от него не при­хо­ди­ло, по­это­му узнать что-ли­бо до­сто­вер­ное об усло­ви­ях су­ще­ство­ва­ния Ми­ха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча в тюрь­мах невоз­мож­но. Един­ствен­ное сви­де­тель­ство, ко­то­рое, впро­чем, при­зна­ют не все био­гра­фы, ис­хо­дит от тур­ка Ах­ме­та Их­са­на, од­но­го из осуж­ден­ных, чу­дом вы­рвав­ше­го­ся на во­лю и на­пи­сав­ше­го пись­мо о. Сер­гию Бул­га­ко­ву. Быв­ший уз­ник со­об­щал, что Но­во­се­лов поль­зу­ет­ся боль­шим ува­же­ни­ем сре­ди со­ка­мер­ни­ков, на­зы­вав­ших его «ав­вой» и «бо­го­сло­вом» (че­му Ми­ха­ил Алек­сан­дро­вич ре­ши­тель­но про­ти­вил­ся).

Тем вре­ме­нем в Во­ло­год­ской тюрь­ме про­тив Но­во­се­ло­ва бы­ло воз­буж­де­но оче­ред­ное уго­лов­ное де­ло – за «си­сте­ма­ти­че­ское рас­про­стра­не­ние сре­ди со­ка­мер­ни­ков кле­вет­ни­че­ских све­де­ний по адре­су ру­ко­во­ди­те­лей ВКП(б) и со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства». Ми­ха­ил Алек­сан­дро­вич не при­знал предъ­яв­лен­ное ему об­ви­не­ние, но это ни на что не вли­я­ло: 17 ян­ва­ря 1938 г. осо­бым со­ве­ща­ни­ем он был при­го­во­рен к рас­стре­лу. Прав­да, до­ку­мен­таль­ные под­твер­жде­ния при­ве­де­ния при­го­во­ра в ис­пол­не­ние от­сут­ству­ют, и есть вер­сия, что Но­во­се­лов не был рас­стре­лян, а от­пра­вил­ся в си­бир­скую ссыл­ку и там умер.

И в пер­вые го­ды XX ве­ка, и в пер­вые де­ся­ти­ле­тия боль­ше­вист­ской вла­сти в Рос­сии бы­ли ши­ро­ко рас­про­стра­не­ны апо­ка­лип­ти­че­ские на­стро­е­ния. Мно­гим ка­за­лось, что ми­ру под­хо­дит ко­нец, гря­дет цар­ство ан­ти­хри­ста. Ми­ха­ил Алек­сан­дро­вич Но­во­сё­лов от­но­сил­ся к про­ис­хо­див­ше­му бо­лее трез­во: он до­ве­рял Про­мыс­лу Бо­жию. С од­ной сто­ро­ны, Но­во­се­лов не со­мне­вал­ся, что все про­ис­хо­див­шее с рос­сий­ским на­ро­дом и с Цер­ко­вью – ре­зуль­тат гне­ва Бо­жия на Рос­сию, за­быв­шую свои хри­сти­ан­ские ос­но­вы. С дру­гой – ве­рил, что толь­ко ис­пы­та­ния и стра­да­ния и спо­соб­ны со­хра­нить для Цар­ствия Бо­жия из­бран­ный немно­го­чис­лен­ный «оста­ток».

70 лет ком­му­ни­сти­че­ско­го прав­ле­ния мно­гих при­ве­ли в чув­ство: в 1990-е гг. в Рос­сии бы­ло по­стро­е­но и вос­ста­нов­ле­но бес­пре­це­дент­ное ко­ли­че­ство хра­мов и мо­на­сты­рей, мил­ли­о­ны лю­дей от­кры­ли для се­бя ис­ти­ну и кра­со­ту пра­во­сла­вия. Но в на­ше по ви­ди­мо­сти бла­го­по­луч­ное вре­мя об­ще­ство ед­ва ли не стре­ми­тель­нее, чем 100 лет на­зад, от­па­да­ет от ве­ры, на гла­зах де­гра­ди­руя, пре­вра­ща­ясь в со­бра­ние «по­тре­би­те­лей» и «поль­зо­ва­те­лей».

И как же совре­мен­но зву­чат се­го­дня сло­ва Но­во­се­ло­ва, на­пи­сан­ные в 1920-е гг.: «В на­сто­я­щее вре­мя Цер­ковь боль­ше все­го долж­на ста­рать­ся не со­об­ра­зо­вать­ся ве­ку се­му. Как опас­но для нее, ко­гда она не на­хо­дит­ся в борь­бе с кня­зем ми­ра се­го, ко­гда бла­го­ден­ствие и ком­форт ли­ша­ют ее во­ин­ствен­но­го ог­ня, и она пе­ре­ста­ет быть стран­ни­цею на зем­ле! И скор­би, вы­пав­шие на на­шу до­лю, на до­лю совре­мен­ных чад Церк­ви, име­ют осо­бен­но глу­бо­кое и спа­си­тель­ное зна­че­ние: они углуб­ля­ют ров меж­ду ве­рой и неве­ри­ем; пе­ре­во­дят ко­леб­лю­щих­ся в сво­ем ре­ли­ги­оз­ном со­зна­нии и жиз­ни меж­ду Хри­стом и ми­ром на ту или дру­гую сто­ро­ну, раз­ре­шая бо­го­про­тив­ную «теп­лохлад­ность» или в го­ряч­ность ве­ры, или в хо­лод неве­рия ; раз­ме­же­вы­ва­ют об­ла­сти Хри­ста и ан­ти­хри­ста, при­уго­тов­ля­ют на­сто­я­щих слуг То­му и дру­го­му».

Сам Но­во­се­лов, пе­ре­шаг­нув этот ров од­на­жды, ни­ко­гда боль­ше не ко­ле­бал­ся.

Игорь Цу­ка­нов

По ма­те­ри­а­лам: http://www.nsad.ru

Добавить комментарий