Ангел-хранитель для заключённых

«Он вёл себя как истинный служитель алтаря, исполненный христианского милосердия», — писал несостоявшийся «диктатор» восстания Сергей Трубецкой.

«Он сделался утешителем, ангелом-хранителем наших матерей, сестёр и детей, сообщая им известия о нас», — рассказывал о батюшке соратник Пестеля Николай Лорер.

Пётр Мысловский был потомственным священником, родом с Валдая, окончил семинарию и к моменту восстания уже более 20 лет служил в Казанском соборе. Общение с декабристами стало значительным событием в его жизни. Он собирался написать воспоминания, но не успел. Остались его письма и добрые отзывы о нём в мемуарах ссыльных.

Рылеев: «…умираю во Христе»

Вот что писал отец Пётр после казни Рылеева его жене Наталье: «Я был свидетелем, когда он торжественно примирился с совестию своею и с Всеблагим Отцом Небесным».

Когда арестованный Рылеев узнал, что Николай I оказал существенную помощь его семье, это вызвало в нём душевное потрясение, переворот. Ещё недавно он планировал убить царя и гордо признавал: «Не христианин и не раб, / Прощать обид я не умею». И вдруг появились такие стихи: «Приникни на моё моленье, / Вонми смирению души, / Пошли друзьям моим спасенье, / А мне даруй грехов прощенье / И дух от тела разреши».

«Не ропщи ни на Бога, ни на государя, — писал Кондратий Фёдорович жене накануне казни. — Письмо это отдаст тебе духовный отец мой, протоиерей Пётр Николаевич. Благодарю Создателя, что Он меня просветил и что я умираю во Христе».

Советские историки назвали раскаяние Рылеева «падением».

Причастие перед казнью

12 июля 1826 года в большом зале Комендантского дома декабристам зачитали окончательные приговоры и вернули их в камеры. В крепости началась работа: царь приказал завершить казнь до четырёх часов утра.

«Настала полночь, — вспоминал Евгений Оболенский, приговорённый к вечной каторге. — Священник со Святыми Дарами вышел от Кондратия Фёдоровича, вышел и от Сергея Ивановича Муравьёва-Апостола, вышел и от Петра Каховского и от Михаила Бестужева-Рюмина. Пастор напутствовал Павла Ивановича Пестеля».

Пестель был из лютеранской семьи, к нему приходил священник Петербургской церкви св. Анны Фридрих Рейнбот, духовник его родителей и братьев. Позже отец Пестеля вспоминал, что сын раскаялся и на свиданиях в крепости они вместе вставали на колени и молились. Декабрист Андрей Розен пишет, что Рейнбот предлагал сопровождать Пестеля на казнь, но тот поблагодарил и отказался: «Довольно будет напутствия русского священника, у всех христиан Спаситель един».

«Прощаю и разрешаю!»

Перед эшафотом Пестель попросил благословения у протоиерея Петра. Священник благословил и подошёл к Рылееву. Тот взял его руку, поднёс к груди и сказал: «Слышишь, отец, бьётся не сильнее прежнего». Так вспоминает Оболенский. Муравьёв-Апостол в ночь казни утешал юного Бестужева-Рюмина. Они говорили о бессмертии души, читали Евангелие на французском — так им было понятнее.

Отец Пётр до последнего надеялся, что эшафот — назидательная декорация, что вот-вот появится гонец с известием о помиловании. И во время казни был потрясён. «Когда под несчастными отняли скамейки, он упал ниц, прокричав им: «Прощаю и разрешаю!» И более ничего не мог видеть, потому что очнулся, когда его уже уводили», — пишет Николай Лорер со слов самого отца Петра. Духовник пришёл к нему в камеру на следующий день, бледный, сел на стул и заплакал.

Каторжан готовили к отправке. Протоиерей Пётр заходил к ним прощаться. Лорер заметил у него на шее орден Святой Анны. Это была награда за то, что священник «многих преступников склонил к раскаянию и обратил к вере». Лорер поздравил его с монаршей милостью. Отец Пётр глубоко вздохнул и попросил не поздравлять.

Тайная милость

Много лет отец Пётр Мысловский писал своим духовным чадам в Сибирь. «Не думаю, чтоб Вы когда-нибудь могли позабыть неделю в мае 1826 года. Ах, этот день был днём нового в Вас человека», — напоминал он Ивану Якушкину о дне его исповеди и причастия. «С чем сравнить ваше злополучие, стоившее мне многих слёз, смешанных с вашими слезами?» — писал он ссыльным в Читинский острог осенью 1828 года.

Он продолжал помогать семьям заключённых, передавал им пожертвования. Помогал семьям декабристов и Николай I: по его указанию им назначали пенсии, пособия, детей устраивали в престижные учебные заведения. Делалось это в тайне, и в советское время об этом не писали.

Умер отец Пётр в 1846 году. Позже большевики «канонизировали» его злополучных духовных чад, а самого батюшку назвали шпионом, подосланным царской охранкой. В Иркутске власти открыли музей декабристов, но до этого закрыли и перестроили под склад Спасо-Преображенскую церковь, где многие годы молились Сергей Трубецкой и Сергей Волконский.

Советский миф превратил участников восстания в яростных богоборцев, трагедию — в агитку против монархии. Пришло время восстановить справедливость.