Святой праведный Иоанн Кронштадтский начал свое служение среди рабочих людей, которые зачастую были далеки от веры и праведной жизни. Именно к ним он обратился в первую очередь: приходил, помогал материально, утешал, наставлял. Вот как это описывает один из ремесленников Кронштадта того времени.

«Мне бы­ло то­гда го­дов 22–23. Те­перь я ста­рик, а пом­ню хо­ро­шо, как ви­дел в пер­вый раз ба­тюш­ку. У ме­ня бы­ла се­мья, двое де­ти­шек. Я ра­бо­тал и пьян­ство­вал. Се­мья го­ло­да­ла. Же­на по­ти­хонь­ку по ми­ру сби­ра­ла. Жи­ли в дрян­ной ко­нур­ке. При­хо­жу раз не очень пья­ный. Ви­жу, ка­кой-то мо­ло­дой ба­тюш­ка си­дит, на ру­ках сы­ниш­ку дер­жит и что-то ему го­во­рит лас­ко­во. Ре­бе­нок се­рьез­но слу­ша­ет. Мне все ка­жет­ся, ба­тюш­ка был, как Хри­стос на кар­тин­ке «Бла­го­сло­ве­ние де­тей». Я бы­ло ру­гать­ся хо­тел: вот, мол, шля­ют­ся… да гла­за ба­тюш­ки лас­ко­вые и се­рьез­ные ме­ня оста­но­ви­ли: стыд­но ста­ло… Опу­стил я гла­за, а он смот­рит – пря­мо в ду­шу смот­рит. На­чал го­во­рить. Не смею пе­ре­дать все, что он го­во­рил. Го­во­рил про то, что у ме­ня в ка­мор­ке рай, по­то­му что где де­ти, там все­гда и теп­ло и хо­ро­шо, и о том, что не нуж­но этот рай ме­нять на чад ка­бац­кий. Не ви­нил он ме­ня, нет, все оправ­ды­вал, толь­ко мне бы­ло не до оправ­да­ния. Ушел он, я си­жу и мол­чу… Не пла­чу, хо­тя на ду­ше так, как пе­ред сле­за­ми. Же­на смот­рит… И вот с тех пор я че­ло­ве­ком стал…